На то и волки – 2 - Страница 29

Здание МВД, как и следовало ожидать, было построено в те же времена Великой Эпохи, насчет которых Россия не определилась с оценкой до сих пор.

Надо признать, что и в этой области логика Сталина была безукоризненна присутственные места, возведенные в стиле архитектурных излишеств, поневоле производили впечатление. Даже Данил проникся монументальной аурой, в голове пронеслось что-то насчет «дыхания столетий» — то бишь десятилетий, конечно.

Зато каких… По таким именно коридорам, на ходу сдирая ордена и раззолоченные петлицы, протащили бездарного бонапартика Тухачевского, по таким именно коридорам проходили те, кто правил половиной мира и по-хозяйски приглядывался было к оставшейся половине…

Мариновать в приемной его не стали — хороший признак. Едва он назвал свою фамилию, молодой подполковник снял трубку, кратко доложил, потом кивнул Данилу:

— Прошу вас.

Генерал-лейтенант Басенок простер свою любезность настолько, что даже вышел из-за монументального стола и встретил Данила примерно на середине кабинета, не лучась мнимым радушием и не задирая носа, — в общем, держался естественно и просто, как подобает «старому камраду». Они никогда не были закадычными друзьями и не виделись года три, но, как молниеносно пронеслось в голове у Данила, оба уже в том грустном возрасте, когда при любых воспоминаниях о юных годах прошибает сентиментальность…

— Коньяк будешь? — осведомился генерал, Рыгор Петрович, как значилось на табличке.

— Рановато что-то, — сказал Данил, усаживаясь.

— Ну, тогда кофе?

— А это с удовольствием, пан Рыгор.

— Паны на фонарях висят… — хмыкнул генерал. В прошлой, советской жизни он был, конечно же, Егором, это потом с имечком произошла та же метаморфоза, что у Довнара. В общем и целом, как можно судить но первым наблюдениям, пан Рыгор скорее рад Данилу, чем — нет. Что ж, время лечит… Тогда, в девяносто первом, когда все рухнуло, женераль не просто испугался, а, говоря откровенно, впал в состояние панического паралича. Чему Данил был свидетелем. И хотя он вовсе не собирался былого сослуживца в чем-то упрекать (многие в то время теряли голову), известно, что люди не любят свидетелей своей слабости. Вот и сломалось что-то в отношениях — надолго. Да и пути разошлись еще дальше…

Но сейчас, судя по всему, прошлое подзабылось. При той, прежней власти Басенок был в опале и долго балансировал на грани отставки, зато при Батьке, можно сказать, взлетел. Вторая звезда и многое сопутствующее…

На миг Данил превратился в нормального человека, форменным образом умилившись — о, на миг… На стене, пониже и левее цветного фотопортрета Батьки Лукашевича (ого, с дарственной надписью!), висела черно-белая фотография в рамке, переснятая и увеличенная, лишь при Батьке Басенок мог набраться смелости, чтобы прикрепить этакое на стену кабинета.

Подтянутые, отутюженные зольдатики на фоне одной из кремлевских башен, молодые, глупые, гордо напыжившиеся орлы из кремлевского полка, того самого, с синими погонами и буквами ГБ на них. Егор Басенок, Данила Черский, Ваня Лалетин, а это, если кто не узнал сразу, Саня Коржаков… вот Барсуков был в другом взводе, потому на исторический снимок и не попал.

— Узнаешь?

— Ну еще бы, — сказал Данил. — Старая есть фотография, мы на ней словно мафия или просто — семья… У меня, каюсь, дома тоже висит парочка подобных.

На первом плане, понятно, дорогой Леонид Ильич, но за плечом-то маячу я…

Стареем, однако. Прошлое на стены вздеваем…

— Так ведь и прошлое было не самое позорное, а? Для нас по крайней мере.

— Еще парочка таких фраз — и все это будет напоминать фильм годов пятидесятых. Старики с пафосом вспоминают минувшие дни…

— Ну, вообще-то… — хмыкнул Басенок. — Знаешь, что мне тут в голову пришло? Англичане, конечно, народ без особой фантазии, но одну гениальнейшую вещь они таки придумали. Полковые галстуки. Встретил совершенно незнакомого сэра, но по галстуку определил моментально: ага, шотландские гренадеры или там сандхерстские бомбардиры. Можно бросаться друг другу на шею и пить виски. Честно, неплохая придумка. Что ухмыляешься?

— Представил нас с тобой в наших полковых галстуках году этак в девяносто втором, не говоря уже о восемьдесят девятом… На фонарь бы сволокли. А вообще, подкинь Батьке идею. Насчет галстуков.

— А вот возьму и подкину… — задумчиво пообещал Басенок. — Ты лучше колись, зачем заявился в такую рань. Нет, я тебя рад видеть, надо бы сесть за литром и потолковать про старые времена и буйную молодость… Вот только мы с тобой — гэбэшники с раньшего времени, Данилыч, хоть ты сейчас на службе буржуазии, а я который год в ментах… Мы ж сентиментальничать до донышка не умеем. А?

Раненько что-то ты мне позвонил для простого свидания седых дедов-ветеранов… Надо тебе что-то от меня, да? Ты не смущайся, я и сам циник. Больно уж много воды утекло с тех пор, как мы одну портянку на двоих делили. Сам знаешь, мушкетеры оне уже во втором томе циничные до грусти, а уж в третьем…

— Сдаюсь, — сказал Данил. — Проницательность у тебя нечеловеческая. Пожалуй что, кое-что и надо. Только не помощи, а уж скорее — ясности…

— Интересно начинаешь… Валяй. Данил кратко изложил суть — далеко не все, конечно. О том, как нашли Климова, о взрыве в его квартире. И только.

— Не можешь ты жить скучно… — сказал Басенок, когда понял по молчанию Данила, что рассказано все.

— Как-то так получается…

— Ну а в чем я должен внести ясность? Касаемо чего?